Несмотря на то, что сами термины “эмоциональный интеллект” и “социальный интеллект” являются достаточно старыми, в поле зрения людей, интересующихся практической психологией, они попали относительно недавно, около десяти или пятнадцати лет назад. Произошло это во многом благодаря блестящему популяризатору психологической науки Даниэлу Големану и его книгам, посвященным эмоциональному и социальному развитию человека. Если в общем виде интеллект можно описать как способность человека получать знания и оперировать ими, то эмоциональный интеллект имеет дело с управлением собственной эмоциональной сферой, а социальный с взаимодействием с другими людьми.
Последние годы развития нейропсихологии продолжают ярко подтверждать, что мы рождаемся со встроенной, то есть биологической, способностью к эмоциональному и социальному взаимодействию с другими людьми. Именно в процессе этого взаимодействия мы формируемся как личности, обретаем стили взаимодействия, становимся способными к вовлечению в сложные социальные ситуации.
В любой социальной ситуации, т.е., в ситуации, включающей в себя взаимодействие или контакт с другим человеком, мы делимся далеко не только информацией. Мы передаем свои и воспринимаем чужие эмоции. Мы реорганизуем свое поведение таким образом, чтобы достичь желанного нам результата. Мы влияем на поведение других, вовлеченных во взаимодействие с нами. Все это происходит через вербальное и невербальное общение, интонирование, обмен обратной связью и даже через ситуативное ожидание.
Мера влияния на наше поведение даже совершенно посторонних нам людей может быть поразительной. Согласно экспериментальным данным Соломона Аша, люди были склонны согласиться с групповой точкой зрения по поводу длины отрезка, даже в случае, когда заведомая ошибка в оценке длины доходила почти до 40 процентов. Конечно, вопрос о длине отрезка можно считать не вопросом о жизни и смерти, и не вкладывать слишком много усилий в отстаивание своей точки зрения. Однако, скажем, экспериментальные работы Зимбардо и Мигрэма показали, что человек может существенно, практически принципиальным образом, изменить стиль своего взаимодействия с другим человеком, если он поставлен в условия, диктующие ему необходимость определенных дейстствий, или хотя бы дающих ему представление о том, что такие действия можно счесть необходимыми.
Позволю себе напомнить содержание этих экспериментов.
В начале 60х годов прошлого столетия Стенли Милгрэм, сотрудник Йельского университета, задался вопросом, как немецкие граждане в годы нацизма могли добровольно участвовать в причинении страданий и уничтожении миллионов людей. Сам эксперимент состоял в том, что испытуемый должен был с помощью электрошока “наказывать” второго участника, находящегося за стеной, если тот допускал ошибку про выполнении задания, причем сила ударов должна была повышаться. Роль второго участника в эксперименте играл актер, о чем не знал первый участник. В ряде случаев “актер” также сообщал о том, что у него больное сердце. На каждый электрический разряд “актер” реагировал вскриком, показывая, что он испытывает боль. В определенный момент, с увеличением силы разряда и соответствующими криками подставного лица, участник эксперимента выражал желание прекратить действия по нанесению электорошоковых импульсов. Это начинало вторую фазу эксперимента, когда экспериментатор входил в комнату и давал указание продолжать эксперимент.
Результаты шокируют: 65 процентов участников эксперимента продолжили наносить подставному лицу удары током дойдя до отметки в 450 вольт, несмотря на то, что они испытывали серьезный эмоциональный дискомфорт, делая это. Милгрэм экспериментально показал, что самый обычный человек в состоянии изменить образ своих действий в ситуации подчинения авторитету, более того, что большинство людей способно на такое изменение, особенно если они считают, что они просто выполняют свои обязанности.
Эксперимент Филиппа Зимбардо, который также известен под названием “тюремного”, был поставлен в 1971 году, в Стенфорде. Целью эксперимента было попробовать понять, что может объяснять конфликты в исправительных учреждениях и морской пехоте военно-морского флота США.
Были набраны добровольцы (24 наиболее здоровых и психически устойчивых из 70ти откликнувшихся молодых мужчин), которых случайным образом разделили на две группы, на “охранников” и “заключенных”, и поместили в условную “тюрьму”, созданную на базе университетской кафедры. “Охранникам” была выдана униформа, которую они выбрали сами, деревянные дубинки и очки со скрывающими глаза зеркальными стеклами. “Заключенных” подвергле процедуре ареста и привезли в условную тюрьму, где они прошли полную процедуру полицейского досмотра, включая снятие отпечатков пальцев, проверку на наличие насекомых, личный досмотр, раздевание догола и переодевание в “тюремный” халат.
Очень быстро эксперимент вышел из под контроля. Среди “заключеных” вспыхнул бунт, который неожиданно жестоко и организованно был подавлен “охранниками”. Дальнейшая рутина обращения “охранников” с “заключенными” отличалась мрачностью, физическими наказаниями и моральными издевательствами. По утверждению экспериментаторов, примерно каждый третий охраник проявлял “садистские склонности”, особенно, если они считали, что находятся вне поля наблюдения экспериментаторов. Эксперимент, запланированный как двух недельный, был прерван за 8 дней до срока, благодаря вмешательству невесты Зимбардо, которая, будучи незнакомой с экспериментом, пришла в шок от того, что увидела.
Почему я решила об этом рассказать? На меня произвело и продолжает производить неизгладимое впечатление как быстро, всего за несколько десятков минут в первом случае, и за 6 (!) дней во втором, человек может сменить стиль поведения на чуждый ему, даже зная, что это всего лишь эксперимент, и что он сам находится в безопасности как в момент эксперимента, так и будет находится в безопасности после его окончания. Этих людей ничто не принуждало к применению силовых действий по отношению к другим участникам, кроме устной инструкции экспериментатора в первом случае, и принятия условий игры во втором.
Оба эти эксперимента пролили много света на истоки жестокого поведения, особенно в группах, и на психологию социального влияния. Жизнь может ставить нас в очень разные обстоятельства; внимание к выбору места и группе участия не отменяет необходимости рефлексии и эмоционального и социального самоконтроля, который начинается с осознания того, а что я чувствую? И что я делаю?
2011-12-26